В рубрике «Книжные прогулки по Одессе. Постскриптум» предлагаем вашему вниманию авторскую статью краеведа Татьяны Донцовой «Охранная доска как зеркало культуры потребления».
Готовясь к очередной книжной прогулке – традиционному мероприятию музея им. Паустовского, решила неспешно пройтись по улице Веры Инбер с целью освежить в памяти подзабытые реалии объекта нашего путешествия. Несмотря на свои весьма скромные размеры, коротенькая улочка (изначально названная Стурдзовским переулком) – удивительно богата в плане литературно-духовного наследия. Тут было о чем и о ком рассказать, начиная от топонимической составляющей её истории до перечисления фамилий живших/бывавших там регулярно знаменитостей.
Двум из них были посвящены мемориальные доски, установленные согласно изданию «Памятники истории и архитектуры УССР» (Киев, 1987г.) – в 1984г., которые я хорошо помню. Одна висела у ворот дома №17 – напоминая, что здесь родился и провёл детские годы лейтенант П.П. Шмидт, другая – установленная на стене здания книжной фабрики гласила, что тут, в доме № 5 в 1910-х годах жила В.М. Инбер, имя которой было присвоено улице после смерти писательницы.
О том, что с этим милым уголком города тесно связана часть жизни нашей землячки, известной русской/советской поэтессы и прозаика Веры Михайловны Инбер (1890, Одесса - 1972, Москва), многие одесситы моего поколения (не говоря о старожилах) знали и без доски. Мы просто запоем читали тогда автобиографические повести Константина Паустовского («Время больших ожиданий», «Начало неведомого века»), самой Веры Инбер («О моем отце», «Место под солнцем» и др.), обессмертившие микрорайон, прилегавший к тихой Черноморской улице.
Надо признаться, поначалу смущало лишь выбранное для доски место. Потому как трудно было представить, что одноэтажное, барачного вида здание фабрики, вибрировавшее от шума печатных станков, могло служить приютом для писавшей изысканные стихи барышни из благополучной семьи в годы расцвета империи.
Все встало на свои места позднее, когда выяснились некоторые обстоятельства, имеющие прямое отношение к писательнице, вернее, ее родному отцу – Моисею Липовичу (Михаилу Филипповичу) Шпенцеру. До революции тут, в печатном цехе Одесской книжной фабрики располагались его типография с конторой издательства «Матезис» (специализировавшееся на выпуске литературы по точным наукам), одним из основателей которого он был.
Очевидно, что жилые помещения могли находиться за зданием типографии, где-то в глубине довольно большого двора, ставшего режимным предприятия. По этой причине доска и появилась там, где хорошо просматривалась с улицы. В начале 2000-х, обе доски из переулка исчезли. Одна переместилась на дом родителей мятежного лейтенанта, фасадом на Лидерсовский бульвар, другая – стала экспонатом Мемориального музея К.Г. Паустовского, а затем была сдана в фонды Одесского литературного музея на Ланжероновской.
А территории подворий книжной фабрики с соседним жилым домом №3 заняли два небоскреба, которыми как грибами после дождя усеяно теперь все побережье города. Зато недавно (неужто взамен?), здесь, на доме №1 появилась охранная табличка, из текста которой следовало, что здание – ныне корпус Лермонтовского санатория, а в прошлом – «Особняк Шпенцера 1912 р.» – объявлялось памятником архитектуры со всеми вытекающими отсюда гарантиями его неприкосновенности.
Надеясь рассеять лёгкие сомнения по поводу правомочности установки доски, позвонила в департамент мэрии по охране культурного наследия. Заодно, предполагала выяснить степень родства бывшего владельца дома с Верой Инбер: имелся ли в виду её родитель, близкий родственник либо просто однофамилец? И полюбопытствовать насчет «1912 р.» – то ли года постройки здания (неизвестным лицом? самим Шпенцером?) – то ли года приобретения последним готового особняка. Но ничего нового, кроме фамилии архитектора окольцованного дома (А.Б. Минкус?) – узнать, к сожалению, не удалось. Ссылаясь на предписания Областного управления по охране памятников, посоветовали обратиться туда, лучше письменно. Собственным реестром источников информации по данным вопросам в городском департаменте не располагают.
Остерегаясь быть отосланной вышестоящими инстанциями далее, вплоть до Всемирной лиги сексуальных реформ, решила углубиться в изучение темы самостоятельно. Времени до проведения запланированного мероприятия оставалось в обрез, поэтому пришлось сосредоточиться на главном: т.е. выяснить являлся ли «особняк Шпенцера» таковым в действительности.
Опуская подробности поиска с полным перечнем использованных материалов (мемуарной, краеведческой, справочной литературы и архивных документов дореволюционного/советского периодов), остановлюсь на основных моментах.
Как оказалось, до переезда в Стурдзовский переулок, типография купца 2-й гильдии Моисея Шпенцера находилась на ул. Новосельской, 66 (дом Герасимович), а сам он с семьёй проживал напротив, в доме № 79 (дом Влодека).
Начало деятельности его типографии в Стурдзовском следует отнести к концу 1912 г. По данным справочника «Вся Одесса» на 1913 г., адрес типографии и постоянного местожительства семьи полностью совпадают – Стурдзовский пер., № 3-А. Те же сведения содержат ежегодно издаваемые старшим инспектором по надзору за печатью «Списки действующих на 1 января 1913 г. типографий, литографий и т. п. заведений г. Одессы». В этом официальном документе обратила внимание на отсутствующий в справочной книге нюанс: « … типография Моисея Липова Шпенцера … Стурдзовский пер. 3-а, д. собств.». Это означало, что воспоминания двоюродного брата Шпенцера Льва Троцкого и самой Веры Инбер – о переезде в собственный дом разбогатевшего перед 1-й мировой войной Шпенцера – получили документальное подтверждение.
Но среди домовладельцев Стурдзовского переулка соответствующих лет фамилии Шпенцера, как и «его дома» под № 3-А нет. А весь № 3 без всякой литеры, принадлежал тогда Софье Ивановне Соколовой, проживавшей, однако, в собственном же доме по Обсерваторному переулку, 8.
Вместе с тем, план местности редкого издания К. Висковского «Побережье: Ланжерон - Отрада [ок. 1910 г.]», демонстрирует, что владения Соколовой в Стурдзовском пер. представляли собой два смежных участка, каждый из которых имел один и тот же третий номер! Поэтому, теоретически, шпенцеровский 3-А, был вполне вероятен. Именно там, в ближнем к Лидерсовскому бульвару участке разместилось заведение Шпенцера и поселился сам типограф с женой Фаиной Соломоновной (их дочь Вера с мужем Натаном Инбером с 1910 по 1914 годы жила заграницей).
Вскоре, довольно просто объяснилась и неувязка с собственным/несобственным домом. В одном из томов описи старшего нотариуса г. Одессы (Гос. архив Одесской области, ф. 35, ч. 1, оп. 4, ед. хр. 38518) удалось обнаружить запись несохранившегося дела «О залоге Моисеем Шпенцером Софии Соколовой двора в Одессе», датируемом 26 апреля 1911 г.
Как известно, залогом во все времена может служить только собственное имущество. И в данном случае подразумевалась общепринятая тогда практика рассрочки платежа за приобретённую недвижимость. Когда по обоюдному согласию покупатель (М.Л. Шпенцер) в качестве обязательств выплаты оговорённой суммы в срок (до 3-х, 5-ти ? лет) продавцу (С.И. Соколовой) закладывает только что купленный у неё же «двор». Т.е. с одной стороны – являясь де-факто владельцем, с другой – Шпенцер, де-юре – лишь арендатор участка с находившимися там строениями. Располагая желанием и временем подтверждающие это документы можно отыскать в недрах государственного архива нашей области (ГАОО).
Таким образом, подтверждалось наличие у родителей В. Инбер своего участка (с расположенным там жилым домом и зданием типографии) по адресу Стурдзовский, 3-а. Что касается другого, приписываемого Шпенцеру особняка, то вполне допустимо, что он мог быть куплен Михаилом Филипповичем позже, в разгар разразившейся мировой войны. Но версия о возможной постройке его Шпенцером в 1912 г. – отметалась автоматически.
По крайней мере, до 1914–го года солидный участок с интересующим нас объектом, принадлежал Давиду Акимовичу Магнеру. А до него (нач. 1890-х) – некоему барону фон-Ярмерштейну, которого я бы (пока чисто интуитивно) предпочла в качестве строителя особняка. Отличительной особенностью дома, кроме оригинальной архитектуры в стиле средневекового укрепления, была двойная нумерация, свойственная всем угловым зданиям дореволюционной Одессы: № 1 по Стурдзовскому / № 3 по Обсерваторному переулкам. В советское время последний из них был упразднён.
Исчерпав возможности «Всей Одессы» царского периода, обратилась к архивным документам 1918 года. Нужную информацию могли предоставить так называемые «Заявления» одесских домовладельцев – упрощенный вариант переписи населения в рамках отдельно взятого городского района. Для справки: мероприятие, затеянное местными властями после Февральской революции и продолженное в первую каденцию большевиков, ставило своей целью пополнение оскудевшей в годы хаоса городской казны.
Из шести томов, бессистемно сброшюрованных «Заявлений» домовладельцев Бульварного участка, куда приписывался и наш переулок, времени хватило лишь на просмотр двух из них. В многостраничном массиве бумаг – сиротливо затерялся всего один листик по Стурдзовскому пер., № 4 да парочка по соседнему – Обсерваторному, №№ 3, 9. Но закрывая дело, вдруг вспомнила о двойной нумерации дома Магнера – «Шпенцера». Понятно, почему оказавшийся ключевым документ поначалу не привлёк внимания – ничего не значащие для меня фамилии невольно отметались. А во владелицах дома по адресу Обсерваторный пер. 3 (он же – Стурдзовский, №1!) состояла уже С.Я. Халфина. А вот в числе её квартирантов знакомое лицо таки состояло!
Магнер Давид Акимович, предыдущий хозяин дома, проживая там уже в статусе квартиросъёмщика купчихи Халфиной, продолжал занимать пять комнат второго этажа. Среди остальных обитателей дома (список прилагается), ни Шпенцеров ни Инбер не наблюдалось. Что и требовалось доказать, ибо поверить в то, что отец Веры Михайловны мог приобрести «особняк» позднее, в оставшиеся до февраля 1920–го месяцы (когда в городе окончательно установится советская власть) невозможно. В то «время больших ожиданий» с его жуткими лишениями, интеллигенция круга Шпенцеров, не занимались куплей-продажей ставших неподъемной обузой, промёрзших насквозь и обезвоженных домов (см. перечисленные выше произведения Паустовского, Инбер и их современников), а элементарно выживали.
Поэтому, соглашаясь с тем, что дом по улице Веры Инбер, 1 является памятником архитектуры (по-моему, каждый старый дом Одессы заслуживает такого определения), необходимо внести в текст его охранной доски исправления. А заодно уточнить дату постройки «особняка», что не лишнее в свете вновь открывшихся обстоятельств. Да, реалии наступившей эры всеобщего потребления диктуют свои законы, но не должны касаться таких сфер существования общества как духовное наследие. К сожалению, бездумное потребление недостоверной информации, в поставщиках которой участвуют и официальные учреждения, становится нормой нашей жизни. В таком случае предпочитаю оставаться белой вороной.
Р. S. Уже после состоявшейся прогулки, сюрпризом получены два важных свидетельства о реальном «особняке Шпенцеров», по адресу Купальный (Веры Инбер) пер. 5 (бывший 3-А). Первое поведала лично мне – вдова нашего коллеги по Научной секции книги Одесского Дома учёных, знатока и исследователя культурной Одессы Серебряного века, С.З. Лущика – Галина Григорьевна. Второе – передано зав. Мемориальным музеем К.Г. Паустовского Лилией Мельниченко, со слов ее подруги, проживавшей до 1997г. в соседнем с фабрикой доме № 3.
Так вот долгие годы, из окна своей квартиры на третьем этаже, подруга Мельниченко, имела возможность любоваться «красивым трехэтажным домом в глубине фабричного двора», где размещалась, очевидно, контора фабрики. Старое здание было декорировано лепниной и неплохо сохранилось для своего возраста.
То же строение, только с полуразобранной крышей и без оконных рам, через пролом забора ещё работавшей фабрики увидела Галина Григорьевна Лущик лет пятнадцать назад. Тогда, назвав его домом Шпенцера, Сергей Зенонович возмущался повальной зачисткой значимых для Одессы памятников. Удивительно, но даже в предсмертном состоянии, дом произвёл на Галину Григорьевну то же впечатление, что и на знававшую его в лучшие годы Лилину подругу – он был красив! И, естественно, более чем достоин охранной доски.
ОХРАННАЯ ДОСКА
КАК ЗЕРКАЛО КУЛЬТУРЫ ПОТРЕБЛЕНИЯ
КАК ЗЕРКАЛО КУЛЬТУРЫ ПОТРЕБЛЕНИЯ
Готовясь к очередной книжной прогулке – традиционному мероприятию музея им. Паустовского, решила неспешно пройтись по улице Веры Инбер с целью освежить в памяти подзабытые реалии объекта нашего путешествия. Несмотря на свои весьма скромные размеры, коротенькая улочка (изначально названная Стурдзовским переулком) – удивительно богата в плане литературно-духовного наследия. Тут было о чем и о ком рассказать, начиная от топонимической составляющей её истории до перечисления фамилий живших/бывавших там регулярно знаменитостей.
Двум из них были посвящены мемориальные доски, установленные согласно изданию «Памятники истории и архитектуры УССР» (Киев, 1987г.) – в 1984г., которые я хорошо помню. Одна висела у ворот дома №17 – напоминая, что здесь родился и провёл детские годы лейтенант П.П. Шмидт, другая – установленная на стене здания книжной фабрики гласила, что тут, в доме № 5 в 1910-х годах жила В.М. Инбер, имя которой было присвоено улице после смерти писательницы.
 |
| Мемориальная доска, посященная В.М. Инбер |
Надо признаться, поначалу смущало лишь выбранное для доски место. Потому как трудно было представить, что одноэтажное, барачного вида здание фабрики, вибрировавшее от шума печатных станков, могло служить приютом для писавшей изысканные стихи барышни из благополучной семьи в годы расцвета империи.
Все встало на свои места позднее, когда выяснились некоторые обстоятельства, имеющие прямое отношение к писательнице, вернее, ее родному отцу – Моисею Липовичу (Михаилу Филипповичу) Шпенцеру. До революции тут, в печатном цехе Одесской книжной фабрики располагались его типография с конторой издательства «Матезис» (специализировавшееся на выпуске литературы по точным наукам), одним из основателей которого он был.
 |
| Фирменные логотипы издательства «Матезис» (художник А.А. Ждаха) |
Очевидно, что жилые помещения могли находиться за зданием типографии, где-то в глубине довольно большого двора, ставшего режимным предприятия. По этой причине доска и появилась там, где хорошо просматривалась с улицы. В начале 2000-х, обе доски из переулка исчезли. Одна переместилась на дом родителей мятежного лейтенанта, фасадом на Лидерсовский бульвар, другая – стала экспонатом Мемориального музея К.Г. Паустовского, а затем была сдана в фонды Одесского литературного музея на Ланжероновской.
А территории подворий книжной фабрики с соседним жилым домом №3 заняли два небоскреба, которыми как грибами после дождя усеяно теперь все побережье города. Зато недавно (неужто взамен?), здесь, на доме №1 появилась охранная табличка, из текста которой следовало, что здание – ныне корпус Лермонтовского санатория, а в прошлом – «Особняк Шпенцера 1912 р.» – объявлялось памятником архитектуры со всеми вытекающими отсюда гарантиями его неприкосновенности.
 |
| Дом №1 по ул. Веры Инбер с охранной табличкой |
Надеясь рассеять лёгкие сомнения по поводу правомочности установки доски, позвонила в департамент мэрии по охране культурного наследия. Заодно, предполагала выяснить степень родства бывшего владельца дома с Верой Инбер: имелся ли в виду её родитель, близкий родственник либо просто однофамилец? И полюбопытствовать насчет «1912 р.» – то ли года постройки здания (неизвестным лицом? самим Шпенцером?) – то ли года приобретения последним готового особняка. Но ничего нового, кроме фамилии архитектора окольцованного дома (А.Б. Минкус?) – узнать, к сожалению, не удалось. Ссылаясь на предписания Областного управления по охране памятников, посоветовали обратиться туда, лучше письменно. Собственным реестром источников информации по данным вопросам в городском департаменте не располагают.
Остерегаясь быть отосланной вышестоящими инстанциями далее, вплоть до Всемирной лиги сексуальных реформ, решила углубиться в изучение темы самостоятельно. Времени до проведения запланированного мероприятия оставалось в обрез, поэтому пришлось сосредоточиться на главном: т.е. выяснить являлся ли «особняк Шпенцера» таковым в действительности.
Опуская подробности поиска с полным перечнем использованных материалов (мемуарной, краеведческой, справочной литературы и архивных документов дореволюционного/советского периодов), остановлюсь на основных моментах.
Как оказалось, до переезда в Стурдзовский переулок, типография купца 2-й гильдии Моисея Шпенцера находилась на ул. Новосельской, 66 (дом Герасимович), а сам он с семьёй проживал напротив, в доме № 79 (дом Влодека).
Начало деятельности его типографии в Стурдзовском следует отнести к концу 1912 г. По данным справочника «Вся Одесса» на 1913 г., адрес типографии и постоянного местожительства семьи полностью совпадают – Стурдзовский пер., № 3-А. Те же сведения содержат ежегодно издаваемые старшим инспектором по надзору за печатью «Списки действующих на 1 января 1913 г. типографий, литографий и т. п. заведений г. Одессы». В этом официальном документе обратила внимание на отсутствующий в справочной книге нюанс: « … типография Моисея Липова Шпенцера … Стурдзовский пер. 3-а, д. собств.». Это означало, что воспоминания двоюродного брата Шпенцера Льва Троцкого и самой Веры Инбер – о переезде в собственный дом разбогатевшего перед 1-й мировой войной Шпенцера – получили документальное подтверждение.
 |
| Остатки забора типографии Шпенцера |
Но среди домовладельцев Стурдзовского переулка соответствующих лет фамилии Шпенцера, как и «его дома» под № 3-А нет. А весь № 3 без всякой литеры, принадлежал тогда Софье Ивановне Соколовой, проживавшей, однако, в собственном же доме по Обсерваторному переулку, 8.
Вместе с тем, план местности редкого издания К. Висковского «Побережье: Ланжерон - Отрада [ок. 1910 г.]», демонстрирует, что владения Соколовой в Стурдзовском пер. представляли собой два смежных участка, каждый из которых имел один и тот же третий номер! Поэтому, теоретически, шпенцеровский 3-А, был вполне вероятен. Именно там, в ближнем к Лидерсовскому бульвару участке разместилось заведение Шпенцера и поселился сам типограф с женой Фаиной Соломоновной (их дочь Вера с мужем Натаном Инбером с 1910 по 1914 годы жила заграницей).
 |
| План расположения участков с указанием владельцев |
Вскоре, довольно просто объяснилась и неувязка с собственным/несобственным домом. В одном из томов описи старшего нотариуса г. Одессы (Гос. архив Одесской области, ф. 35, ч. 1, оп. 4, ед. хр. 38518) удалось обнаружить запись несохранившегося дела «О залоге Моисеем Шпенцером Софии Соколовой двора в Одессе», датируемом 26 апреля 1911 г.
Как известно, залогом во все времена может служить только собственное имущество. И в данном случае подразумевалась общепринятая тогда практика рассрочки платежа за приобретённую недвижимость. Когда по обоюдному согласию покупатель (М.Л. Шпенцер) в качестве обязательств выплаты оговорённой суммы в срок (до 3-х, 5-ти ? лет) продавцу (С.И. Соколовой) закладывает только что купленный у неё же «двор». Т.е. с одной стороны – являясь де-факто владельцем, с другой – Шпенцер, де-юре – лишь арендатор участка с находившимися там строениями. Располагая желанием и временем подтверждающие это документы можно отыскать в недрах государственного архива нашей области (ГАОО).
Таким образом, подтверждалось наличие у родителей В. Инбер своего участка (с расположенным там жилым домом и зданием типографии) по адресу Стурдзовский, 3-а. Что касается другого, приписываемого Шпенцеру особняка, то вполне допустимо, что он мог быть куплен Михаилом Филипповичем позже, в разгар разразившейся мировой войны. Но версия о возможной постройке его Шпенцером в 1912 г. – отметалась автоматически.
По крайней мере, до 1914–го года солидный участок с интересующим нас объектом, принадлежал Давиду Акимовичу Магнеру. А до него (нач. 1890-х) – некоему барону фон-Ярмерштейну, которого я бы (пока чисто интуитивно) предпочла в качестве строителя особняка. Отличительной особенностью дома, кроме оригинальной архитектуры в стиле средневекового укрепления, была двойная нумерация, свойственная всем угловым зданиям дореволюционной Одессы: № 1 по Стурдзовскому / № 3 по Обсерваторному переулкам. В советское время последний из них был упразднён.
Исчерпав возможности «Всей Одессы» царского периода, обратилась к архивным документам 1918 года. Нужную информацию могли предоставить так называемые «Заявления» одесских домовладельцев – упрощенный вариант переписи населения в рамках отдельно взятого городского района. Для справки: мероприятие, затеянное местными властями после Февральской революции и продолженное в первую каденцию большевиков, ставило своей целью пополнение оскудевшей в годы хаоса городской казны.
 |
| Документ из областного архива, дом №3 по Обсерваторному переулку |
Из шести томов, бессистемно сброшюрованных «Заявлений» домовладельцев Бульварного участка, куда приписывался и наш переулок, времени хватило лишь на просмотр двух из них. В многостраничном массиве бумаг – сиротливо затерялся всего один листик по Стурдзовскому пер., № 4 да парочка по соседнему – Обсерваторному, №№ 3, 9. Но закрывая дело, вдруг вспомнила о двойной нумерации дома Магнера – «Шпенцера». Понятно, почему оказавшийся ключевым документ поначалу не привлёк внимания – ничего не значащие для меня фамилии невольно отметались. А во владелицах дома по адресу Обсерваторный пер. 3 (он же – Стурдзовский, №1!) состояла уже С.Я. Халфина. А вот в числе её квартирантов знакомое лицо таки состояло!
Магнер Давид Акимович, предыдущий хозяин дома, проживая там уже в статусе квартиросъёмщика купчихи Халфиной, продолжал занимать пять комнат второго этажа. Среди остальных обитателей дома (список прилагается), ни Шпенцеров ни Инбер не наблюдалось. Что и требовалось доказать, ибо поверить в то, что отец Веры Михайловны мог приобрести «особняк» позднее, в оставшиеся до февраля 1920–го месяцы (когда в городе окончательно установится советская власть) невозможно. В то «время больших ожиданий» с его жуткими лишениями, интеллигенция круга Шпенцеров, не занимались куплей-продажей ставших неподъемной обузой, промёрзших насквозь и обезвоженных домов (см. перечисленные выше произведения Паустовского, Инбер и их современников), а элементарно выживали.
 |
| Документ из областного архива, список квартиросъёмщиков купчихи Халфиной |
Р. S. Уже после состоявшейся прогулки, сюрпризом получены два важных свидетельства о реальном «особняке Шпенцеров», по адресу Купальный (Веры Инбер) пер. 5 (бывший 3-А). Первое поведала лично мне – вдова нашего коллеги по Научной секции книги Одесского Дома учёных, знатока и исследователя культурной Одессы Серебряного века, С.З. Лущика – Галина Григорьевна. Второе – передано зав. Мемориальным музеем К.Г. Паустовского Лилией Мельниченко, со слов ее подруги, проживавшей до 1997г. в соседнем с фабрикой доме № 3.
Так вот долгие годы, из окна своей квартиры на третьем этаже, подруга Мельниченко, имела возможность любоваться «красивым трехэтажным домом в глубине фабричного двора», где размещалась, очевидно, контора фабрики. Старое здание было декорировано лепниной и неплохо сохранилось для своего возраста.
 |
| Предположительно на снимке руины особняка Шпенцера (источник) |
То же строение, только с полуразобранной крышей и без оконных рам, через пролом забора ещё работавшей фабрики увидела Галина Григорьевна Лущик лет пятнадцать назад. Тогда, назвав его домом Шпенцера, Сергей Зенонович возмущался повальной зачисткой значимых для Одессы памятников. Удивительно, но даже в предсмертном состоянии, дом произвёл на Галину Григорьевну то же впечатление, что и на знававшую его в лучшие годы Лилину подругу – он был красив! И, естественно, более чем достоин охранной доски.
Татьяна Донцова
Краевед
Немає коментарів:
Дописати коментар